Общеполитический контекст


Современный этап и арктической, и образовательной политики Норвегии начался при левоцентристском коалиционном кабинете Йенса Столтенберга (20052013 гг.), нынешнего генсека НАТО. В бытность его премьер-министром, в 2006 г., норвежское правительство первым в мире приняло официальную Стратегию в Заполярье, объявив Арктику главным национальным приоритетом. «Ставка на Север» набрала такую популярность и инерцию движения, что продолжилась и с приходом к власти правой коалиции Эрны Сульберг (2013 - 2021 гг.), имел место только некоторый перенос акцентов на поощрение частной инициативы. Возврат левоцентристов к власти в октябре 2021 г. обещает лишь дальнейшее усиление арктической политики.

В Стратегии 2006 г. и её последующих редакциях, выпускаемых каждые два-три года, неуклонно ставится задача обеспечить Норвегии мировое лидерство в изучении, освоении Арктики и управлении ею. Сознавая ограниченность своего экономического и военного потенциала, норвежцы сделали основной упор на те сферы, где могут на равных конкурировать с крупными державами — дипломатию и национальную арктическую экспертизу. Расширение знаний о Севере было c самого начала объявлено центральным элементом всей арктической политики страны [1, с. 6, 7, 19]. Не случайно в 2005 г. её главный архитектор Йонас Гар Стёре, занимавший тогда пост министра иностранных дел, произнёс свою программную речь по Арктике именно в университете заполярного города Тромсё. И совсем недавно, 3 февраля 2022 г., уже в качестве премьерминистра он выступил с новой установочной речью по проблемам Севера в этих же стенах.

Само понятие «знания» истолковывается в Норвегии очень широко, что отражено и в действующей структуре исполнительной власти. В состав правительства входит особое Министерство знаний, которое возглавляют сразу два министра: один — по дошкольному и школьному образованию, другой — по делам науки, формирования компетенций, профессионального и высшего образования.

Следующей важной отметкой стал 2008 г. Разразившийся мировой экономический кризис заставил правительство Столтенберга отойти от догм монетаризма и начать широкое использование нефтяных доходов государства на давно назревшую модернизацию производственной и социальной инфраструктуры, включая сферу образования и НИОКР. В том же году были опубликованы данные авторитетных обследований, показавших, что норвежские школьники по навыкам чтения и математической подготовке уступают сверстникам даже из бедных европейских стран. Правительство, призвав к активному диалогу самих педагогов и родителей, отреагировало масштабной кампанией «Подъём сферы знаний». Арктические образование и наука попали, таким образом, на пересечение сразу двух политических приоритетов, подхваченных и следующими правительствами.

Если за период 1811-2005 гг. в Норвегии было открыто всего четыре университета (причём последний из них, в заполярном Тромсё — ещё в 1972 г.), то за последующее десятилетие их число удвоилось. Расходы на НИОКР выросли с начала века примерно с 1,4 до 2 % ВВП.

В 2014 г., уже при правых, в Норвегии введена практика утверждения долгосрочных планов развития НИОКР и высшего образования, корректируемых каждые четыре года. В настоящее время действует план на 20192028 гг., в котором поставлены три основные цели:

•  повышение конкурентоспособности и инновационности экономики;
•  реагирование на крупные социальные вызовы;
•  формирование выдающихся научных коллективов.

Планом определены пять приоритетных направлений научных исследований на десятилетие. Два из них — изучение океана и «Климат, экология и экологичная энергетика» — имеют прямые выходы на практические интересы Норвегии в Арктике. На повышение качества высшего образования дополнительно выделены 250 млн норв. крон (около 28,3 млн долл. США по текущему курсу), не считая многомиллиардных вложений в строительство новых университетских зданий по всей стране [2, с. 7].


Образовательные учреждения


В настоящее время на Севере Норвегии действуют два университета с полным циклом обучения по классическим и прикладным специальностям, 10 народных училищ (близких к нашим техникумам) и 37 двенадцатилетних общеобразовательных школ.

Крупнейшим учебным заведением является упомянутый Университет Тромсё — Арктический университет Норвегии (губерния Тромс), в этом году отмечающий пятидесятилетие. В 2009-2016 гг. он дополнительно укрепил позиции, поглотив четыре учебные заведения региона. В настоящее время в нём обучаются 16,8 тыс. студентов и работают около 3700 чел.

Университет выполняет наибольший в стране объём полярных исследований (ими заняты 130 сотрудников), получая до половины соответствующих грантов Исследовательского совета Норвегии. Ведущими подразделениями по экологии Севера являются Арктический центр устойчивой энергетики и Факультет биологических наук, рыболовства и экономики; уже в их названиях заметна характерная увязка фундаментальной, прикладной науки и образования. Университет тесно взаимодействует с научными организациями региона, прежде всего с Норвежским полярным институтом. Для координации их работы правительство страны в 2010 г. учредило в Тромсё крупный центр по исследованию климатических и экологических проблем Севера «Фрам». В городе также ежегодно проходит конференция «Арктические рубежи» — авторитетный мировой форум по вопросам северной науки, экономики и геополитики.

Университет Норд (губерния Нурланн), учреждённый в 2011 г. на базе народного училища г. Будё, насчитывает около 11 тыс. студентов и 1300 сотрудников. Его отличительная особенность — тесные связи с практическими организациями, региональным бизнесом. В университете действуют, в частности, Центр проблем Крайнего Севера с собственной бизнес-школой и Центр северной логистики. Растущей популярностью пользуется ежегодная международная конференция «Диалог на Крайнем Севере», в которой нередко участвует премьер-министр Норвегии.

Начиная с первых, установленных ещё в советское время, контактов с петербургским БГТУ «Военмех», Университет Норд развивает плодотворное сотрудничество с вузами России. В настоящее время его партнёрами, в частности, являются университеты и нефтяные институты Мурманска, Архангельска, Ухты, Тюмени и других городов. Как преподаватель МГИМО, не могу не отметить наших давних связей, которые воплотились в совместную российско-норвежскую магистратуру по международному энергетическому бизнесу и уже третью коллективную монографию о перспективах сотрудничества на Севере.

На высокоширотном Шпицбергене, в поселке Лонгиербюен, действует международный Университетский центр на Свальбарде (норвежское название архипелага). Данное заведение, учреждённое в 1993 г. как госкомпания, предоставляет студентам и аспирантам других вузов годичные курсы по естественнонаучным специальностям с обязательной полевой практикой. В 2019 г. в центре обучались 743 студента, в 2020 г. из-за ковидных ограничений их число сократилось до 299 человек из 32 стран, причём на норвежцев приходилось менее половины [3, с. 46].

Уникальная особенность Северной Норвегии связана с тем, что там живёт единственное в стране этническое меньшинство — саамы. Государство лишь в 1970е гг. перешло от попыток их ассимиляции к сохранению их уникальной культуры, и по образовательному уровню они сильно отстают от норвежцев. В районах компактного проживания саамов лишь 15,5 % занятых имеют образование выше среднего, но правительство работает над выправлением ситуации.

В городах Карашок и Каутокейно (оба расположены в глубине самой северной губернии Финнмарк) действуют две средние школы, призванные покрывать потребности всего саамского населения Норвегии в образовании на родном языке. В последней ведётся также обучение оленеводству. В 1989 г. в Каутокейно организовано особое Саамское училище, с 2005 г. объединённое с расположенным там же международным научным центром — Северным саамским институтом. В настоящее время в училище, насчитывающем около 150 учащихся, читаются курсы по языку, культуре, верованиям, традиционному хозяйству саамов и по журналистике. При нём функционирует Национальный центр проблем обучения на саамском языке, охватывающий всю цепочку — от детского сада до вуза [4]. Саамский также преподаётся в обоих северных университетах, а в центре «Сезам» при Университете Тромсё существует и магистерская программа по проблемам коренных народов.


Функции и проблемы арктического образования


Если проанализировать норвежские политические документы и дискуссии в СМИ, можно выделить несколько основных задач, возлагаемых на систему образования в Арктике.

Безусловно, важнейшая — собственно обучение, подготовка кадров для нужд заполярных регионов, и здесь имеются застарелые проблемы. В Норвегии, особенно за Полярным кругом, наблюдается негативная тенденция, свойственная ряду европейских стран: несмотря на бесплатный характер образования, до 40 % учеников бросают среднюю школу. В результате на Севере много нетрудоустроенной молодёжи, но при этом ощущается хронический дефицит врачей, учителей, специалистов перспективных отраслей экономики. Возникающую брешь часто заполняют мигранты из Северной Европы и Прибалтики.

Правительство Э. Сульберг запустило реформу школьного образования с тем, чтобы его заканчивало как можно больше лиц любых возрастов. В качестве положительного приводился пример Нурланна, где действует специальная сетевая школа для работающих взрослых, позволяющая им получить аттестат без отрыва от производства в вечернем или заочном режиме (некий аналог советских школ рабочей молодёжи). В ней обучается около 650 человек [5, с. 61]. Параллельно с этим, однако, по всей стране, особенно в Финнмарке, для обеспечения минимальной наполняемости классов закрывались поселковые школы [6].

Нехватка педагогов, в свою очередь, оказывает обратное негативное влияние на учебный процесс. В ходе обследования 2016 г., выполненного по заказу Министерства знаний, школы северных губерний показали слабые результаты и по совокупному индексу качества образования, и по его составным элементам — успеваемости по предметам и доле учеников, посещавших занятия и закончивших обучение. Лишь одна школа в регионе оказалась лучше среднего уровня по стране. Авторы работы отмечают, что аналогичная ситуация наблюдалась и в предыдущих замерах, проводившихся с 2002 г. [7, с. 5]. В своей февральской речи Й. Гар Стёре обещал переломить ситуацию, правда, «централизация» средних школ в Финнмарке продолжается и при новом кабинете [8].

Ещё одна актуальная задача — закрепление на Севере молодёжи, прекращение её оттока, для чего применяются целевые стимулирующие меры. Так, в Университете Тромсё установлены особые квоты для выходцев с Севера: по врачебным специальностям — 5080 %, юридическим — 67 %, техническим — 80 % [9]. Власти Нурланна гарантируют каждому учащемуся технических училищ последующее трудоустройство по специальности.

Важным рычагом является и широко обсуждаемая в стране децентрализация образования, приближение его к местам проживания молодежи: по опыту губернии Тромс, порядка 80 % медсестёр, получив профессиональную подготовку по месту жительства, оставались работать в родном городке. По части децентрализации вузов Северная Норвегия занимает лидирующие позиции в стране. В то время как крупнейшие университеты в Осло и бывшей столице Бергене имеют лишь по одному кампусу, их заполярные коллеги раскидывают сети филиалов по всему региону: Университет Тромсё ведёт обучение в девяти городах, Университет Норд — в восьми плюс многочисленные курсы по Интернету [1012].

Большое внимание уделяется переподготовке взрослых кадров с учётом быстрых изменений на рынке труда. Правительство Э. Сульберг поставило задачу обеспечить людям возможность учиться всю жизнь. Оба заполярных университета активно участвуют в этой работе, предлагая курсы пост-вузовского образования в области менеджмента и перспективных направлений бизнеса — цифровизации, производства оборудования для шельфа. Отражая местные потребности, Университет Норд разработал специальную программу, которая позволяет работникам северных школ, замещающим педагогические должности без диплома, получить соответствующее образование [13, с. 4849, 66].

Эти и другие результаты деятельности учебных учреждений делают их важным инструментом региональной политики на Севере. Норвежский учёный-регионалист Петер Арбо выделил десять позитивных эффектов от наличия университета, обильно иллюстрируя их примерами из жизни родного Тромсё:

1.  Увеличение доходов региона через создание рабочих мест, размещение заказов и налоговые выплаты в местные бюджеты.
2.  Мобилизация учащихся: доказано, что близость учебного заведения оказывает сильный мотивирующий эффект.
3.  Повышение квалификации местной рабочей силы, и её оседание в регионе.
4.  Совершенствование сферы государственных услуг (примеры — создание университетских клиник, рост компетентности местных чиновников).
5.  Привлечение в регион новых организаций; во многом из-за наличия университета именно в Тромсё был размещен ряд научных учреждений национального уровня (Норвежский полярный институт, исследовательский центр «Норут», институт маркетинга рыбопродуктов «Нофима» и др.).
6.  Создание компаний-стартапов для коммерциализации результатов университетских НИОКР.
7.  Сетевые эффекты, нетворкинг.
8.  Облагораживающее влияние на социальную жизнь, «окультуривание» города, благодаря чему в Тромсё появились международный кинофестиваль и другие художественные мероприятия.
9.  Роль университета как публичного «рупора» региона и фактора формирования регионального самосознания, особо значимого для отдалённой северной провинции.
10.     Позитивный символический эффект для имиджа региона. Решение об учреждении университета в Тромсё «ознаменовало завершение процесса [послевоенного] восстановления Северной Норвегии. С этого момента регион был признан в качестве полноценной части королевства» [14, с. 217219].

Очень важна роль системы арктического образования и в контексте национальной политики. В частности, саамские школы в Финнмарке рассматриваются норвежским государством как главный вклад в исполнение обязательств страны по просвещению коренных жителей [15, с. 64].

Определяющий вклад университеты вносят в проведение арктических исследований. Если в целом по Норвегии в 2019 г. на вузы пришлось 34 % НИОКР (по стоимости), то на Севере два университета выполнили почти половину всех работ, в том числе в губернии Тромс — 64 % [16, с. 81]. Помимо большого объёма фундаментальных исследований, северные вузы также наладили тесные связи с местными НИИ, ракетодромом на заполярном острове Аннёйа и предприятиями наукоёмких отраслей — микробиологии, генной инженерии, информационных технологий и др.

Наконец, образовательная и научная деятельность северных университетов решает и важные внешнеполитические задачи. Проводимые в стране исследования призваны давать научное обоснование для активного участия Норвегии в управлении глобальной Арктикой, укреплять её мировой имидж. В своей февральской речи Й. Гар Стёре вновь призвал активизировать изучение полярных морей, их энергоресурсов и климатических изменений, подчеркнув: «Эти процессы проходят у нас, но у них есть и большая международная повестка». Норвегия должна и да- лее оставаться «нацией-исследователем, способной приглашать на Север и другие страны в силу своего положения прибрежного государства» [17].

Арктические исследования, таким образом, являются значимой «мягкой силой» Норвегии. Во многом благодаря деятельности профессоров и учёных Тромсё именно в этом городе были размещены секретариаты Арктического совета и Арктического экономического совета. Трудно также переоценить роль университетского центра на Шпицбергене в продвижении «в массы» норвежской позиции по статусу данного архипелага — автор этих строк лично наблюдал, как российские студенты, вернувшись оттуда со стажировки, убеждённо озвучивали взгляды, которые официально оспариваются нашим МИДом.


Выводы


Оценивая норвежский опыт, в том числе с позиций его внедрения в российской Арктике, очевидно, что в нём есть и несомненные достижения, и очевидные трудности.

В активе норвежцев — долгосрочное планирование, ориентация на практические нужды Заполярья, тесные связи вузов с научными учреждениями и бизнесом, создание системы непрерывного образования, особое внимание к нуждам коренных жителей Севера.

Весьма примечательно, что активно внедряя обучение компьютерным технологиям с младших классов, норвежцы ставят задачу не переводить обучение в провинции «на дистант», а, напротив, максимально приблизить педагогов к учащимся, сохраняя живое общение. Правда, такое стремление мало вяжется с практикой закрытия школ в малых северных городках.

Норвежские заполярные университеты накопили богатый опыт международных связей, включая проведение «раскрученных» конференций и выпуск многочисленных совместных (в том числе монографических) публикаций в ведущих мировых издательствах. Здесь у них, безусловно, есть чему поучиться. Среди вузов Крайнего Севера России сопоставимую активность проявляют, пожалуй, только два федеральных университета — Северный (Арктический) в Архангельске и Северо-Восточный в Якутске. Следует особо отметить, что российско-норвежские контакты по вузовской линии, в которых очень важную роль играет Университет Норд, оказались в числе немногих, не пострадавших от общего охлаждения двусторонних отношений после 2014 г.

В равной степени опыт Норвегии демонстрирует и реальные проблемы Севера. Главной из них представляется глубокий разрыв между качественными, мирового уровня высшим образованием и вузовской наукой, с одной стороны, и явно «хромающей» школьной системой — с другой. Для его ликвидации потребуются не только крупные бюджетные вложения, но и серьёзный пересмотр методик обучения. Как отмечает местная общественность, школьники массово бросают учёбу потому, что не считают получаемые знания полезными для их дальнейшей жизни [18].

Очень важно, однако, что норвежские власти не только открыто признают имеющиеся проблемы, но и обсуждают их в атмосфере широкой гласности, публично заявляя о готовности учиться у северян. Так, готовя последнюю пока редакцию арктической Стратегии (2020 г.), кабинет Э. Сульберг сформировал особую экспертную группу из северной молодёжи, которая выдала много ценных предложений, в том числе по развитию образования в регионе. Они не только были использованы правительством в работе, но и в полном объёме приложены к тексту стратегии [19, с. 172189]. И этот опыт, на наш взгляд, заслуживает серьёзного внимания и распространения.

DOI: 10.51823/74670_2022_1_66