Введение


Общей позицией для Стандарта ответственности и для Программы поддержки является то, что они конкретизируют взаимные права и обязанности участников правоотношений применительно к местам традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности (МТП и ТХД) КМН РФ в Арктике, но не применительно к территориям традиционного природопользования (далее ТТП). Между тем именноТТП, как следуетиз статьи 1 федерального законаот 7 мая 2001 года № 49-ФЗ «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации», — это «особо охраняемые территории, образованные для ведения традиционного природопользования и традиционного образа жизни коренными малочисленными народами Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации». О традиционном природопользовании в его легальном смысле упоминает и Стандарт ответственности, рекомендуя резидентам проводить экологическую и этнологическую экспертизы в соответствии с федеральным и региональным законодательством «с учетом особой уязвимости природы Арктики и особенностей традиционного природопользования коренных малочисленных народов» (пп. «а» п. 2.1. Стандарта). Почему новые правила получили именно такую привязку в пространстве (места традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности КМН РФ, а не территории традиционного природопользования), можно понять, исходя из истории и логики регулирования каждого из названных образований.

Перечень мест традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности КМН РФ был определен распоряжением правительства Российской Федерации № 631-р от 08 мая 2009 года для 28 субъектов РФ с учетом предложений органов государственной власти самих субъектов РФ. Относительно недав-нее возникновение этого перечня не должно вводить в заблуждение: выделение отдельных территорий, на которых проживало коренное население, в составе административно-территориальных единиц и субъектов РСФСР было проведено в середине 20-х годов прошлого века Временным положением об управлении туземных народностей и племен северных окраин РСФСР (утверждено постановлением ВЦИК и СНК от 26 октября 1926 года). Еще ранее, в дореволюционный период, уставом об управлении инородцев были установлены географические ареалы проживания коренных жителей. Последний документ советского периода (постановление Совета министров РСФСР от 11 марта 1980 года № 126 «О перечне районов проживания народностей Севера») содержал переченьиз 88 территориальных единиц в составе15 регионов — областей, краев и автономных республик. Последующие перечни увеличивали и количество территориальных единиц, и количество регионов (субъектов Федерации), которые рассматривались как места проживания и традиционного природопользования автохтонов.

Таким образом, выделение перечня МТП ТХД КМН РФ — такая особенность административно-территориального деления в России, которая существует почти 100 лет, объединяя советский и современный периоды нашей истории. Этот перечень образует административно-территориальную основу применения различныхформ и режимов взаимодействия коренных жителей с органами государственной власти, органами местного самоуправления, а в настоящее время недропользователями, инвесторами, иными хозяйствующими субъектами и «некоренным» населением этих мест, поскольку практически везде автохтоны остаются меньшинством [3, с. 89].

Феномен ТТП возник в российском праве также достаточно давно, однако его правовые основы начали формироваться на рубеже XX–XXI веков в ходе обновления конституционных основ российской государственности. Указ Президента РФ от 22 апреля 1992 года № 397 «О неотложных мерах по защите мест проживания и хозяйственной деятельности малочисленных народов Севера» предполагал создание ТТП в качестве территорий, не подлежащих «отчуждению под промышленное или иное освоение, не связанное с традиционным хозяйствованием» без согласия этих народов.

Федеральный закон от 7 мая 2001 года № 49-ФЗ «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» (далее федеральный закон № 49-ФЗ) не был «учреждающим» в том смысле, что он отразил уже сложившуюся практику создания таких территорий в некоторых регионах России. Например, в 1992 году в Ханты-Мансийском автономном округе было утверждено «Положение о статусе родовых угодий», ставшее первым юридическим документом подобного рода в России. Родовые угодья были определены как «естественно-природный комплекс территорий, на которых исторически сложились образ жизни и формы традиционного хозяйствования коренных жителей» ХМАО. Большая часть родовых угодий вокруге была отведенав 1992–1994 годах в пожизненное наследуемое владение. К 2001 году в ХМАО было закреплено 477 родовых угодий общей площадью 13,825 млн га, что составляло 25,8% территории округа [4, с. 108]. К 2001 году процесс выделения родовых угодий приостановился в связи с принятием федерального закона № 49-ФЗ, впоследствии они были преобразованы в ТТП регионального значения.

В современном российском законодательстве ТТП — это территории с правовым режимом «особо охраняемых территорий» (ООТ). При всей противоречивости законодательных установлений относительно ТТП, очевидна их публично-правовая направленность на обеспечение конституционных обязательств России по отношению к ее кореннымжителям. Например, В. А. Кряжковопределяет ТТП как форму реализации права КМН на земли их исконного проживания [5].

В соответствии с п. 3 ст. 7 Земельного кодекса РФ особый правовой режим может быть установлен в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности КМН «в случаях, предусмотренных федеральными законами, законами и иными нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации, нормативными правовыми актами органов местного самоуправления». Пункт 5 ст. 97 кодекса уточняет, что речь идет именно о ТТП: «В местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов Российской Федерации и представителей других этнических общностей в случаях, предусмотренных федеральными законами о коренных малочисленных народах, могут образовываться территории традиционного природопользования коренных малочисленных народов». Таким образом, ТТП могут быть созданы в МТП и ТХД КМН РФ. Но эта возможность реализуется при наличии комплекса обеспечивающих условий.

Во-первых, создание ТТП инициируется самими автохтонами, но решение принимается федеральными органами исполнительной власти по согласованию с органами государственной власти субъектов РФ относительно ТТП федерального значения, так как установление границ таких территорий — вопрос совместного ведения; органами исполнительной власти субъектов РФ или органами местного самоуправления относительно ТТП регионального или местного значения соответственно. Однако, как справедливо отмечено экспертами, закон не установил систему критериев, которые позволили бы последовательно разграничить виды ТТП; судебная практика признает в качестве единственного критерия уровень органа власти, которым принято решение о создании ТТП [6, с. 141].

Во-вторых, федеральный законодатель ограничивает круг инициаторов и выгодополучателей от создания ТТП только коренными малочисленными народами Севера, Сибири и Дальнего Востока РФ (далее КМН ССиДВ РФ) или приравненными к ним лицами. Им же федеральное законодательство об охоте и рыболовстве адресует специальные правила о традиционной охоте [7] и традиционном рыболовстве [8], что следует понимать как дополнительную гарантию права на традиционное природопользование в условиях более высоких рисков. На эту особенность российского аборигенного законодательства обратил внимание Конституционный Суд РФ: специфическое положение КМН ССиДВ РФ «обусловлено географическими и климатическими особенностями их исконной среды обитания, представляющей собой преимущественно сухопутную территорию Арктической зоны Российской Федерации, что предопределило в качестве традиционной основы их жизнедеятельности такие занятия (виды хозяйственной деятельности), как охота, рыболовство и оленеводство» [9].

Наконец, в-третьих, для создания ТТП необходимо нормативное установление порядка (процедуры) ее создания. Регламентирующий правовой акт федерального уровня не был принят, что стало препятствием для создания ТТП федерального значения, притом что такие инициативы представителями КМН заявлялись [5, с. 48–50]. А вот в некоторых субъектах РФ порядок создания ТТП регламентирован, и кроме того, ведутся реестры ТТП. Вследствие этого статистически преобладают ТТП регионального значения (490 из почти созданных 600) [6, с. 141]. По состоянию на начало текущего десятилетия ТТП были созданы в 13 из 28 субъектов РФ, где проживают КМН Севера, Сибири и Дальнего Востока [10], включая пять арктических регионов (республики Карелия и Саха (Якутия), Красноярский край, Ненецкий и Ханты-Мансийский автономные округа). Лидерами по их количеству остаются автономные округа [3, с.93]. В Ямало-Ненецком автономном округе принят закон о территориях традиционного природопользования, но пока что ни одной такой территории не создано.

Практика свидетельствует о том, что даже при наличии необходимых условий реализовать право на создание ТТМ приходится, разрешая споры в суде. Примером такого спора является административное дело № 2а-53/2019 по административному исковому заявлению И. И. Тыганова к Эвенкийскому районному совету депутатов Красноярского края в связи с отказом в образовании ТТП местного значения. Решением Байкитского районного суда Красноярского края от 17 июня 2019 года ему было отказанов удовлетворении административных исковых требований; суд апелляционной инстанции подтвердил это решение. Важно обратить внимание на аргумент суда о невозможности образования ТТП местного значения на землях лесного фонда, поскольку они находятся в федеральной собственности, а следовательно, заключил суд, требуется образование ТТП федерального значения. На ошибочность такого толкования было указано при рассмотрении дела в кассационной инстанции: «Действующее законодательство не связывает возможность образования территории традиционного природопользования с правовым статусом конкретного земельного участка, в пределах которого предполагается ее расположение, поскольку под территорией в данном случае надлежит понимать пространство, включающее в себя землю, природные ресурсы, природные комплексы, водные объекты. Особый правовой режим такой территории не предполагает возникновения вещных прав как на всю территорию, так и на ее часть, в связи с чем при рассмотрении заявления о создании такой территории не под- лежат применению нормы права, регулирующие правоотношения, связанные с предоставлением земельных участков на каком-либо виде права (выделено авт.)» [11]. ТТП в итоге была создана.

Федеральный закон от 30 апреля 1999 года 82-ФЗ № «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» (далее федеральный закон № 82-ФЗ) содержит косвенное упоминание о праве таких народов на традиционное природопользование. Согласно п. 1 ст. 1 этого закона, сохранение традиционного образа жизни является существенным признаком этих народов, а традиционный образ жизни основан «на историческом опыте их предков в области природопользования», то есть на опытетрадиционного природопользования. Это означает, что правом на такое природопользование обладают все КМН РФ, а не только те, которые исторически проживают на Севере, в Сибири и на Дальнем Востоке. (Но только последним государство предоставляет особые гарантии реализации этого права.) Осуществление традиционного природопользования автохтонами возможно и без создания ТТП. Более того, согласно позиции Конституционного Суда РФ, лица, относящиеся к КМН ССиДВ РФ, сохраняют правона традиционное природопользование даже в том случае, если они не проживают на постоянной основе в МТП и ТХД [12]. Соответствующие изменения в федеральном законодательство были недавно инициированы ФАДН [13].

Таким образом, создание ТТП следует рассматривать как исключительную меру защиты права на традиционное природопользование, которая реализуется далеко не во всех субъектах РФ, где проживают коренные народы. Логично, что право на традиционное природопользование реализуется в пределах ТТП настолько широко, насколько это вообще возможно в рамках действующего российского законодательства. А вот права иных лиц на использование земель и иных природных ресурсов в пределах ТТП ограничены. Например, предпринимательская деятельность здесь возможна лишь постольку, поскольку не противоречит режиму ООТ. Законы субъектов РФ о ТТП, как правило, конкретизируют это ограничение.


ТАБЛИЦА 1.Места традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности и территории традиционного природопользования как пространства реализации права на традиционное природопользование коренных малочисленных народов Российской Федерации

Подтверждением тому служит дело семейно-родовой общины КМНС «Кунноир» против АО «Краслесинвест», разрешенное в пользу коренных жителей. Решением Эвенкийского районного совета депутатов от 19 марта 2021 года № 4-1886-25 в границахлесных (земельных) участкови промысловых угодий,закрепленных за общиной и используемых ею, была образована ТТП КМН РФ, проживающих на территории Эвенкийского муниципального района. Согласно положению о данной ТТП, на ней установлен особый правовой режим, предусматривающий ограничение всякой хозяйственно-экономической деятельности, не связанной с развитием традиционного природопользования и традиционного образа жизни
КМНС. Создав ТТП, община КМН усилиласвою позицию в суде, взыскавс лесозаго- товительной компанииболее 78 млн рублей [14].

Во всех иных случаях (например, в пределах МТП и ТХД без образования ТТП) право на традиционное природопользование реализуется с ограничениями, обусловленными балансом интересов традиционных и современных природопользователей. И, конечно, баланс может меняться с учетом новых национальных задач.


Арктическая зона РФ как новое пространство реализации права на традиционное природопользование коренных малочисленных народов РФ



По оценкам экспертов, в Российской Арктике проживают народы из почти половины перечня КМН ССиДВ РФ [15]. Первоначально, в момент принятия указа Президента РФ № 296 от 2 мая 2014 года «О сухопутных территориях Арктической зоны Российской Федерации», это ненцы, чукчи, ханты, эвены, эвенки, селькупы, саамы, эскимосы, долганы,чуванцы, кеты, нганасаны, юкагиры, энцы, манси, вепсы, коряки,ительмены, кереки (всего 19 народов из 40) [16]. После включения в составсухопутной территории АЗРФ части Республики Карелия в 2017 году и Ханты-Мансийского автономного округа — Югры в 2024 году их число не изменилось, так как вепсы, ханты, манси и ненцы проживают и в более высоких широтах.Если говорить об абсолютных величинах, то, по официальной оценке, это примерно 102 тыс. коренных жителей [17]. Важно учесть, что основу социального устройства этих народов образуют традиционные (многопоколенные) семьи, которые характеризуются бóльшим в сравнении с нуклеарными семьями количеством детей.

Принятие пакета федеральных правовых актов и документов стратегического планирования, связанных с решением национальных задач в Арктической зоне РФ, фактически привело к выделению внутри КМН СС и ДВ еще одной подгруппы:

— тех коренных жителей, кто проживает именно в этой зоне. Для них предполагаются дополнительные гарантии сохранения традиционной хозяйственной деятельности, включая те виды, которые основаны на традиционном природопользовании, поскольку промышленное освоение этих территорий создает для них дополнительные риски. Таким образом, можно говорить о формировании нового пространства реализации права на традиционное природопользование КМН РФ;

— территории АЗ РФ в целом. Важно помнитьне только о сухопутной территории АЗ РФ, но и об арктических акваториях, которые имеют огромноезначение для традиционного рыболовства и морского зверобойного промысла (Чукотский автономный округ). Освоение Северного морского пути создает новые вызовы для сохранения этих экосистем [18].

Потребность в правовом оформлении этого нового пространства обусловлена тем, что формируется новый баланс интересов основных участников процесса — государства (геополитический интерес, развитие инфраструктуры), предпринимателей и инвесторов (минимизация ограничений, расширение льгот при освоении новых пространств), коренных жителей (устойчивое развитие, включая сохранение традиционного природопользования) и постоянно проживающего населения, не относящегося к коренным народам (максимально возможное комфортное проживание в экстремальных условиях). Характерно, что законодатель в первую очередь урегулировал новые возможности для бизнеса в Арктике, определенно рассматривая его как локомотив пространственного развития (федеральный закон «О государственной поддержке предпринимательской деятельности в Арктической зоне Российской Федерации» от 13 июля 2020 г. № 193-ФЗ, далее федеральный закон № 193-ФЗ). Соответственно, появление Стандарта ответственности и Программы поддержки имело
«реактивный», компенсирующий характер. И только деятельное вовлечение лидеров самих коренных малочисленных народов в процесс обсуждения федерального закона и последующих за ним документов придало им актуальное звучание с точки зрения обеспечения интересовавтохтонов. На это указывает, например, дополнение Программы поддержки в 2021 году, которое включалопункт о внесении изменений в федеральный закон № 49-ФЗ в части установления порядка создания ТТП.

Обобщая особенности федерального законодательного регулирования права на традиционное природопользование в Арктике, можно указать на четыре особенности.

Сохранение коллизий в федеральном законодательстве. Сохраняются расхождения между положениями федерального закона № 82-ФЗ,с одной стороны,и земельного, лесного законодательства, законодательства о недрах и некоторых иных федеральных законах — с другой. Право безвозмездного использования земельных участков всех категорий в МТП и ТХД для осуществления традиционной хозяйственной деятельности остается декларативным в той мере, в какой в отраслевом законодательстве содержание этого права имеетиное содержание. Так, ст. 39.10 Земельного кодекса РФ предусматривает возможность передачи в безвозмездное пользование лицам, относящимся к малочисленным народам Севера, и их общинам земельных участков сельскохозяйственного назначения, находящихся в государственной или муниципальной собственности исключительно для размещения зданий, сооружений, необходимых в целях сохранения и развития традиционных образа жизни, хозяйствования и промыслов, на срок не более чем 10 лет, но земельные участки нужны этим народам еще и для оленеводства, охоты, рыбного промысла. С 2018 года все иные (не для сооружений) участки могут быть только в аренде. А если речь идет о оленьих пастбищах, то есть о тысячах гектаров земли? Кроме того, Земельный кодекс РФ (ст. 39.10) допускает для этих народов возможность пользования землями без предоставления участков, но это правило не применяется на землях лесного фонда. Однако именно эти земли и нужны для традиционного природопользования [19]. Федеральный закон № 193-ФЗ усилил риск утраты коренными жителями предоставленных, арендуемых или используемых земель, так как установил упрощенный порядок предоставления земельных участков в аренду для резидентов Арктической зоны. Земельные участки предоставляются управляющей компанией без торгов на основании заявления резидента Арктической зоны о предоставлении земельного участка в случае,если такое обязательство предусмотрено соглашением об осуществлении инвестиционной деятельности [20]. Уравновешивающих механизмов защиты права на земли для КМН РФ не создано. Так, расположение земель в МТП и ТХД КМН не является основанием для отказа в аренде для резидента Арктики. В случаях же расположения земельных участков в границах ТТП смысл новых правил будет понятен только в ходе формирующейся судебной практики, уж слишком абстрактно сформулировано основание отказа в предоставлении участка.

Сохранение пробелов в федеральном законодательстве. В федеральном законодательстве нет категории «субъект права на традиционное природопользование» (при этом в законодательстве многих субъектов РФ это понятие активно используется; сформулировано оно и в доктрине конституционного права [21]); не определены содержание права на традиционное природопользование, его ограничения и гарантии; не предложено системное регулирование права на традиционное природопользование для коренных народов, сохраняющих кочевой образ жизни (поскольку реализация их права не может быть ограничена пространством ТТП и МТП и ТХД, но включает и маршруты кочевий,места перекочевок, пастбища), и тех народов, которые заняты морским зверобойным промыслом (поскольку реализация права охватывает акватории); не установлен правовойрежим оленьих пастбищ; нет специального федерального закона о традиционном (северном) оленеводстве. Такие законыимеются в иных государствах — участниках Арктического совета — в Норвегии и Финляндии [22]. Между тем в России находится порядка 60% всего поголовья оленей в мире [23], сохранены четыре уникальные, сформированные в ходе естественной селекции породы оленя и не только тундровое, но и наиболее древнее таежное оленеводство. Как мы отмечали ранее, «умение кочевников жить и работать в условиях бескрайних и малозаселенных территорий, в экстремальных природных условиях — стратегически важная социальная компетенция» [24, с. 30].

Несоразмерность расширения прав резидентов АЗ РФ и прав ее коренных жителей, осуществляющих традиционное природопользование. Создание льготного правового режима для резидентов АЗ РФ имело одним из последствий предоставление дополнительных гарантий для реализации прав КМН РФ на этой территории. Какие преференции предлагают документы стратегического планирования и новое арктическое законодательство для сохранения традиционного природопользования?

Цели и задачи,обозначенные в Арктической стратегия РФ, можно объединить в три базовых направления. Во-первых, это комплекс мер, направленных на изменение качества жизни КМН за счет инфраструктурной доступности и расширения перечня предоставляемых социальных услуг (образование, медицина и т. д.). Например, впервые озвучена задача применения телемедицинских технологий для оказания медицинской помощи в удаленных МТП и ТХД и на маршрутах кочевий. Во-вторых, это комплекс мер, направленных на сохранение самобытной культуры и языков КМН, а также на вовлечение их в современные культурные и спортивные проекты. В-третьих, это государственная поддержка традиционной хозяйственной деятельности, что нашло отражение в отдельном документе стратегического планирования. Программа поддержки такой деятельности, утвержденная правительством РФ, нацелена на технологическую модернизацию ТХД и повышение конкурентоспособности продукции /услуг, которые могут быть созданы в МТП и ТХД. Государственная поддержка планируется в той мере и постольку, в какой и поскольку традиционный уклад будет эффективно интегрирован в систему современных рыночных отношений. Комплексных мер, направленных на сохранение традиционного природопользования, она не содержит.Такое природопользование упомянуто в двух сформулированных в программе принципах — принципе признанияправ коренных малочисленных народов на приоритетный доступ к рыболовным участкам, охотничьим и биологическим ресурсам в местах их традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности (1) и принципе обязательного участия представителей и объединений коренных малочисленных народов в принятии решений по вопросам, затрагивающим их права и интересы, при освоении природных ресурсов в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности (2). К числу мер, направленных на сохранение традиционного природопользования, можно отнести некоторые меры V раздела программы («Совершенствование нормативного правового регулирования традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов»), а именно:

1) уточнение оснований предоставления лицам из числа коренных малочисленных народов и их объединениям права использования лесов для ведения сельскохозяйственной деятельности на землях лесного фонда на условиях безвозмездного пользования;
2) уточнение порядка использования общераспространенных полезных ископаемых для собственных нужд коренными малочисленными народами;
3) совершенствование механизмов создания территорий традиционного природопользования как инструментов сохранения и развития традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов, в том числе путем установления особого правового режима таких территорий.

Иными словами, Программа поддержки предложила кратно больше средств модернизации традиционного образа жизни, нежели средств его сохранения. Гарантии неотчуждения земель, необходимых для традиционного природопользования, пока явно не достаточны. И в этом есть некоторое нарушение логики определения пространств реализации права на традиционное природопользование: чем больше экологические риски при экономическом освоении территорий, тем весомее должна быть правовая защита права на традиционное природопользование, поскольку именно оно образует фундамент и традиционной культуры, и традиционной хозяйственной деятельности аборигенов.

Конкуренция парадигмы патернализма и принципа участия КМН в решении задач, обусловленных Арктической стратегией РФ. Принцип участия КМН в принятии решений по вопросам, затрагивающим их права и интересы, при освоении природных ресурсов в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности, нашел воплощение в Стандарте ответственности, который к 2023 году был подписан 18 крупнейшими компаниями — резидентами АЗ РФ [25]. Принципиальным достоинством этого документа является то, что он фактически адаптировал к российской практике принцип свободного, предварительного и осознанного согласия (СПОС) КМН при реализации проектов, затрагивающих территории их проживания. Однако документ рекомендательный; он основан на принципе социальной, а не юридической ответственности; а сам принцип сформулирован несколько иначе: «Участие представителей коренных малочисленных народов в принятии решений по вопросам, затрагивающим их права и интересы при освоении природных ресурсов в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности» (п. 2.2. Стандарта). Индикаторы принципа действительно указывают на необходимость предварительного и информированного согласия коренных жителей с тем проектом, который планируется реализовать «при освоении природных ресурсов в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности». Предполагается, что резидент АЗ не просто урегулирует все возникающие противоречия с коренными жителями МТП и ТХД, но и проведет предварительные консультации «в соответствии с обычаями, традициями и знаниями коренных малочисленных народов». Опыт заключения и реализации первых соглашений между компаниями-недропользователями и общинами КМН в целом позитивный в том смысле, что средства от компенсационных выплат направляются на проекты, инициированные самим автохтонами. Например, в Мурманской области такими проектами стали оленеферма и производства по переработке оленины.

Насколько эффективным окажется новый подход, который является альтернативой парадигме патернализма, утвердившейся в российском законодательстве [26], покажет время. Но, видимо, принцип СПОС в его российской интерпретации может быть отнесен к числу ключевых характеристик АЗ РФ как пространства реализации права на традиционное природопользование, поскольку призван сохранить баланс интересов в Арктике.


Заключение


Обобщая сказанное, можно отметить, что реализация стратегических задач российского государства в Арктике стала фактором формирования новой модели реализации права на традиционное природопользование коренными жителями «высоких широт». Принятие пакета федеральных правовыхактов и документов стратегического планирования, связанных с решением национальных задач в Арктической зоне РФ, фактически привели к выделениювнутри КМН СС и ДВ еще одной подгруппы — тех коренных жителей, кто проживает именно в этой зоне.

Для них предполагаются дополнительные гарантии сохранения традиционной хозяйственной деятельности, включая те виды, которые основанына традиционном природопользовании, поскольку промышленное освоение этих территорий создает для них дополнительные риски. Таким образом,можно говорить о начавшемся процессе формировании нового пространства реализации права на традиционное природопользование КМН Севера — территории АЗ РФ в целом. Потребность в правовом оформлении этого нового пространства обусловлена тем, что формируется новый баланс интересов основных участников процесса — государства, предпринимателей и инвесторов, коренных жителей и постоянно проживающего населения, не относящегося к коренным народам.Характерно, что законодатель в первую очередь урегулировал новые возможности для бизнеса в Арктике, определенно рассматривая его как локомотив пространственного развития. Новые федеральные документы, адресованные коренным жителям Арктики (Стандарт ответственности резидентов Арктической зоны РФ, Программа государственной поддержки традиционной хозяйственной деятельности автохтонов), обусловлены необходимостью соблюдения нового баланса интересов. Однако в полной мере эта задача не решена, так как дополнительные возможности, которые теперь могут быть предоставлены коренным жителям Арктики, связаны преимущественно с модернизацией традиционной хозяйственной деятельности, развитием предпринимательства в их среде, цифровизацией порядка предоставления государственных и муниципальных услуг и иными гарантиями, которые непосредственно не компенсируют риски для реализации права на традиционное природопользование. Таким образом, запрос на дополнительные гарантии в сфере традиционного природопользования предопределяет вектор дальнейшего совершенствования российского законодательства.

Важно отметить, что новая модель взаимодействия в Арктике впервые в истории российского права предполагает не только расширение мер защиты и поддержки коренных малочисленных народов Севера, но и их самодеятельное участие в принятии решений по вопросам, затрагивающим их права и интересы, при освоении природных ресурсов АЗ РФ. Новый взгляд на эту проблему учитывает стандарты международного права (принцип свободного, предварительного и осознанного согласия коренных народов с программами экономического пространственного развития) и лучшие национальные практики (проведение этнологической экспертизы). Это обстоятельство является фактором, способствующим совершенствова- нию российского законодательства, преодолению его коллизий и восполнению пробелов в вопросах обеспечения права на традиционное природопользование коренных малочисленных народов Севера.

DOI: 10.51823/74670_2024_3_4
УДК: 323.15