В Арктике компании, добывающие минерально-сырьевые ресурсы, являются как основными загрязнителями окружающей среды, так и основой для обеспечения благосостояния местных сообществ. Возникает необходимость поиска баланса между бизнес-целями компаний, интересами местных сообществ и экологической безопасностью. Концепция устойчивого развития является наиболееподходящей в качестве основы для общей стратегии развития. Добывающие компании приняли глобальные условия обеспечения устойчивого развития территорий присутствия, такие как инициатива по глобальной отчетности; практика взаимодействия с заинтересованными сторонами; разработка и внедрение корпоративных стратегий устойчивого развития; практики корпоративной социальной ответственности [1].
На наш взгляд, социальная ответственность, выраженная как ответственность экономических акторов перед природой и обществом, демонстрирует триединство трех составных частей — экономики, природы, общества, что служит драйвером устойчивого развития арктических территорий.
В задачу нашего исследования были положены выявление элементов глобальных инициатив в области устойчивого развития, принятых горнодобывающими компаниями Мурманской области, и оценка их влияния на местные сообщества. Для этого мы воспользовались методом углубленного изучения (case-study). В качестве примера была выбрана горнодобывающая компания, наиболее полно использующая глобальные инструменты устойчивого развития (выявлена в предыдущих исследованиях авторов [2]). В ходе исследования проанализирована отчетность компании по устойчивому развитию за 2015–2022 годы, собрана информация местных массмедиа за 2015–2022 годы, освещающая деятельность компании на местном уровне, проведено шесть полуструктурированных интервью с местными жителями.
Мы зафиксировали, что с момента внедрения глобальных практик в сфере устойчивого развития (приблизительно с 2014 года) политика корпоративной социальной ответственности (КСО) компании трансформировалась: от филантропии и использования практик КСО советского образца компания перешла к сотрудничеству с регионом и муниципальными образованиями в русле реализации региональной стратегии социально-экономического развития. Это означает переход с «оборонительной» стадии КСО сразу на «стратегическую» (по модели М. Портера и М. Креймера [3]). Развитие стратегической КСО в наибольшей степени соответствует переходу от логики «социальных издержек» (филантропии) к логике «социальных инвестиций». Компания интегрировала КСО в стратегию своего развития, ориентируясь при этом на долгосрочную перспективу. Однако наше исследование социального благоденствия не зафиксировало. Местное население плохо проинформировано о наиболее значимых социальных инвестициях компании, несмотря на достаточное освещение в местной прессе.
Полученные результаты свидетельствуют о том, что, если мы говорим об устойчивом развитии, местное сообщество является слабым звеном в системе «горнодобывающая компания — региональное правительство — местное общество». Местные жители не могут объяснить, что такое устойчивое развитие, не готовы решать проблемы перехода и действовать. Никто из респондентов не смог описать местные интересы в перспективе устойчивого развития, представить видение устойчивого будущего, предложить способы взаимодействия с горнодобывающей компанией для создания лучшего будущего. Таким образом, местное сообщество выступает объектом в системе взаимоотношений «жители — бизнес — региональные власти». Кто должен нести знания об устойчивом развитии местным обществам и организовывать поиск пути к устойчивому развитию на местном уровне? Возможно, это задача органовместного самоуправления. Ранее мы выявили,что основными драйверами внедрения лучших практик КСО в деятельность горнопромышленных компаний являются требования рынка и инвесторов, в Российской Федерации к этому добавляется давление на всех уровнях власти [4]. Компаниям оказывается намного выгоднее принять глобальные правила игры и стремиться стать хорошим «корпоративным гражданином», чем рисковать своейделовой репутацией, потерей клиентови инвесторов. К тому же разработанные командами лучших международных экспертов глобальные инициативы в сфере устойчивого развития для бизнеса оказались воплощаемыми в российских условиях и дающими ощутимый положительный результаткак для репутации компании, так и для ее экономического благополучия. Таким образом,предстоит определить, что может мотивировать органы местноготсамоуправления к внедрению глобальных инициатив по устойчивому развитию,для того чтобы местные сообщества могли на равных с корпорациями вести диалог и деятельность в целях устойчивого развития.
Следует отметить, что под воздействием банков и финансовых корпораций концепция корпоративной социальной ответственности в 20-е годы нынешнего столетия была вытеснена на периферию общественного дискурса. Возникла масса рейтинговых агентств, в том числе в Российской Федерации, которые публиковали рейтинги промышленных предприятий по своим малопрозрачным методикам. В условиях геополитической напряженности и неопределенности контуров трансформации глобальных социально-экономических и политических отношений начал происходить пересмотр национальных приоритетов развития Российской Федерации.
В сложившихся условиях важно иметь национальные цели и институты устойчивого развития. Своевременно появился указ Президента Российской Федерации от 07.05.2024 № 309 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года и на перспективу до 2036 года», который, собственно, формулирует национальные цели развития. Следует отметить новую формулировку экологической безопасности, в указе она трактуется как «экологическое благополучие» населения России.
В целях достижения экологического благополучия указ предписывает добиться существенного снижения выбросов и сбросов загрязняющих веществ, сформировать экономику замкнутого цикла [5].
Одним из наиболее остро стоящих является вопрос обеспечения устойчивого развития государства. При этом все больше российских авторов отмечают, что мировая концепция ESG служит целям, не отвечающим национальным интересам России [6; 7], в связи с чем особый интерес представляет российский подход «Экология, кадры, государство» (далее— ЭКГ), направленный на полную замену ESG и формализованный с 01.02.2024 г. в виде национального стандарта Российской Федерации «Индекс деловой репутации субъектов предпринимательской деятельности» (ЭКГ-рейтинг).
В одной из последних работ [7] проведен предварительный сравнительный анализ двух концепций (ESG и ЭКГ) (рис. 1).
РИС. 1. ПРИОРИТЕТНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ И ФАКТОРЫ КОНЦЕПЦИЙ ESG И ЭКГ [7].